Позитивчик

[WhAle_15]

Проект "Street Summer"

[WhAle_15]

Half Life episode 7 (вторжение в Киев)

На самом деле звуки носят техногенный характер, источником звука, по словам очевидцев, является строительная техника.

Но, согласитесь, что-то зловещее в этом есть...

Вот вам для разрядки сгустившейся атмосферы! :)

[WhAle_15]

[WhAle_15]

Плюнь на море, уважаемый читатель, зависимый от интернета! Если у тебя остался неиспользованный отдых, не езжай в культурные столицы Европы или на теплые моря южных стран. Наступает осень, езжай на дачу; а ежели нет у тебя дачи, то арендуй домик на пару недель и езжай туда, непременно одиночкой.

Первые дни ты будешь вставать сырым и холодным утром, надевать носки колючей шерсти, резиновые сапоги и ватник, пить чай, заваренный прямо в кружку, и идти за мифическими грибами. Когда–то, лет двадцать назад, можно было в двадцать минут, измочив штаны выше колен о траву, сразу за воротами перейти косогор, с хрустом немного внедриться в лес и выйти через час–полтора с маленькой корзиной подберезовиков. Не то теперь: долго шелестишь по гравию дорог между застроенных бывших лугов, потом скользишь по натоптанной глине лесных дорожек, наконец сворачивашь в лес; кругом папортник. Чертов папортник! нехороший папортник! нет гриба, где папортник!.. Топчешь километр, другой, ловя за шиворот холодные капли. Наконец десяток сыроежек; собачьи времена! На что мне сыроежки, я, слава богу, не голодающий дезертир. Еще километр, и еще километр. И вдруг — чудо! Пошли лисички, и еще лисички, а вот и белый. Утро кончилось, и дождь кончился, и в лесу парит, и пот протекает по спине, а все–таки приятно, ну да зато хоть набрал чего–то. Поздно придешь домой. В три дня ходить за грибами наскучит, да и чистить их морока.

Раздевшись, уляжешься ты, милый мой любитель проводить время в социальных сетях, на дощатую скамью в какой–то беседке и закинешь ноги повыше. Развеется и потеплеет, в далеких мирах чуть слышно визжит цепная пила или станок какой–то. Пока поразмышляешь о том, насколько лень идти ополоснуться в прохладную баню, ветер обсушит пот и отобьет охоту вставать. Однако же обеденное время; идешь в магазин. Люди, которых совсем не надо в жизни, в таких малых количествах, как здесь, вполне удовлетворительны. Идешь, радуешься вокруг: побуревший клен, тяжелая зелень елей, нежная березовая желтизна и картинное небо в облаках. Последние страницы учебника русского языка за шестой класс, где на страницах более плотной, чем остальные листы, бумаги печатались картины для пересказа своими словами. Незнакомый дачник бетонирует площадку под автомобиль и отчего–то не ответит на "Бог помощь". Магазину через неделю закрыться; полки почти пусты, а водки на них и летом не было, однако разумная продавщица, уверившись, что ты не проверяющий, достанет пару бутылок из холодильника. Других людей нет и не нужно.

А дальше нужно жарить картошку с грибами. На соседском участке на уже погибшей грядке бесцеремонно лезут в твои руки грубые правнуки ранней весенней петрушки. Наворуешь и несобранного недотёпами чеснока. Пока еще шумит сковорода, можно бросить в себя и первую, и вторую стопку, и выйти в сад. Ну какой сад на шести сотках? — ну десяток яблонь, облепиха мерцает и вдоль забора невозможно отягощенная ягодой черноплодная рябина. Внезапно неоткуда плюнет дождик, в три минуты и пройдет, ничего не намочив. Давно прошло обеденное время, шестой час, солнце превращается в формальность. Взяв толстую книжку, из которой не прочитаешь и абзаца, усядешься перед сковородой и бутылкой и начнешь долго и сладостно пропадать. И пропадешь.

И уже ближе к полночи, дорогой ты мой пользователь коллективных блогов, окончательно пропав и свалившись в одежде на дохлый диван, посмотришь ты угасающим взглядом на телефон и увидишь пропущенные звонки от друзей, начальства и жены, и никогда на них не ответишь.

…Вот представь: сливаешь прозрачную, тройной очистки, «Столичную» в графинчик, да – в погребок его, а то – в морозильник, да не до льда охлаждаешь, до холода! И вот графинчик тот уже на столе, на крахмальной скатерке, и слезою пошел, а к нему – грибки белые в маринаде, лучок, бутерброды: селедочка на бородинском хлебце, чуть чуть поджаренном, чтобы дух был! И – снимаешь притертую пробочку, наплескиваешь в лафитник, да не враз водочку ту в рот бросай, отдышаться ей дай, чтоб аромат зерновой поплыл… Вот тогда и пей: в три глотка, да не переводя духу – грибочком, а там – селедочкой или икоркой!

Вот тут и есть феерия: во рту послевкусие зернового спирта да с маринованного белого, а водочка уже греет, и первый, легчайший хмель пошел по жилушкам и касается души мягкой радостью. И все заботы от тебя отвалились, отстали, а ты – папироску закури, отдохни, на мир оглядись: кругом красота неодолимая. Вот это и есть та самая жизнь, какая тебе черной прогалиной горелой виделась! А дальше: то ли в компании за жизнь посудачить, то ли борща отведать, а то – простой картошечки, да чтобы паром исходила, да желтого маслица сверху, пусть тает, да огурчика ядреного бочкового, да телятинки с хренком, если Бог послал… Важно, милый, не что ты пьешь ешь, а как ты жизни этой радуешься: с душой к ней – и она к тебе с лаской и сочувствием, ну а коли смотришь на мир хорьком из норы, дескать, недодали тебе, болезному, ни коньяку, ни денег, ни баб – так жизнь тебе тем же и ответит: ты на нее зверьком зубатым глядишь, так и она для тебя нетопырем ночным обернется…

[PsevDANIm]

Э-э-эх... Сегодня буду пить.

Что же ты делаешь Саша. :)

[Юрий]

ИСКУСИТЕЛИ!!!!

[IШIN]

Ну, я и поискусяю.

У нас тут вон чего

Ну, и не без нее родимой, конечно...

[PsevDANIm]

Блиныч... На второй круг заворачивать?.. Я же щас безлошадный... Мне можно. :)

[PsevDANIm]

Представил картину. 20??год. Ситигид выпустил идеальную мультиплатформенную версию программы. Народ перестал сидеть дома и с удовольствием начал ездить на всем, что угодно в обход пробок, показывая средние пальцы всем, у кого нет ситигада. И пробки изчезли. Форум опустел. Невостребованные бета-тестеры головой бьються о закрытые двери разорившихся конкурентов. Модераторы сами пишут сообщения, нарушающие правила форума и сами же их модерируют. Собянин принимает решение заменить бюст Петра Первого, на бюст Jossа. На биржах люди морду бьют друг друга ради хотя бы одной акции МИТ.Стив Джобс по старой дружбе просит Медведева стать его учителем русского, чтобы разобраться с революционным русским навигатором сами знаете на основе какой системы. Ракеты теперь в космос тоже отправляют с установленным ситигидом. Ведь только с ситигидом можно теперь взлететь и не во что не врезаться, учитывая сколько всякой хрени находиться на орбите. Да что там, Путин с Медведевым по Кремлю передвигаются исключительно с Ситигидом. Чиновников все больше, а Кремль не резиновый. Дебиторы и те бегают от кредиторов с помощью Ситигида. Мужчины с помощью Ситигида в обход всего находят поход к женщинам....

Мораль - идеальный Ситигид - это аморально...

[WhAle_15]

Лёгким движением руки брюки превращаются...

http://www.youtube.com/watch?v=C9vgx2fLHt4

Изменено 25 августа, 2011 пользователем WhAle_15

[WhAle_15]

[WhAle_15]

Кого только не встретишь на улице...

_{та же симптоматика из архивов}ТУТ и ТУТ

Изменено 26 августа, 2011 пользователем WhAle_15

[WhAle_15]

Всё правильно, чо

[WhAle_15]

_{Байка с одного несуществующего бложика...}

Повествование ведётся от лица автора, орфография и пунктуация сохранены. Текст написан от души, слов из песни не выкинешь (я предупредил)

Полуночная байка о том, как я устроился работать в бар "Miller's"

В то время я учился в говеном колледже "Пидмонт", штат Вирджиния. Это было весьма унылое заведение. Первое эссе, заданное мне, оказалось на тему "Доктор Кеворкиан". Тогда я понятия не имел, что это за тип, да и слово "эвтаназия" отсутствовало в моем словаре. В классных комнатах не было окон, все это место казалось дурным ребенком союза средней школы и тюрьмы. Я почти не обращал внимания на лекторов, на перерывах между классами накуривался в сортире и вел довольно беззаботную жизнь, в юношеском максимализме считая, что я знаю не меньше любого зазнайки с PHD, вещающего что–то о литературе или истории искусства. Тогда–то я познакомился со своей будущей женой.

Жизнь какое–то время была прекрасна и, несмотря на юный возраст, я это постоянно ощущал. Мое так называемое образование было оплачено на два семестра вперед, я и четверо моих ближайших друзей снимали по комнате в развалюхе по 150 долларов в месяц и эту я умудрялся наскрести продажей акварелек и мелких иллюстраций в местную периодику, еще и на пиво оставалось. Все мы подрабатывали продажей травы или проверяя удостоверения в прокуренных кабаках, или просто играя в бильярд. В колледже я набирал свои 12 кредитов в семестр и обнаруживал достаточно свободного времени для развлечений, а не спать я мог сутками

Мы жили в районе, который местные гордо прозвали "гетто". Там было только два дома с "белыми" жильцами — "Дом изобилия", по соседству с нами, где жили хиппари, воняющии пачули и хорошими намерениями, с вшивыми дредами и паршивой травой. Они укоряли нас тем, что мы не вегетарианцы, что мы равнодушны к экологии, что мы иногда едим в Мак–Даке и тому подобная херня. Все они были из состоятельных семей и имели возможность проповедовать. А наш дом прозвали "Домом ублюдков", хотя мы были вполне милые парни.

Чернокожее население нашего гетто никак не могло справиться со звуком Ж в моем имени. В итоге кто–то попросил меня написать его латиницей; получилось: "Zhenya". С тех пор и до конца моего пятнадцатилетнего пребывания в Штатах я стал Z–Money. Или просто "Зи". В ретроспективе я рад, что не стал "Зэдом".

Движение в "Доме ублюдков" не останавливалось, бурлило, кипятилось, взрывалось, вспучивалось. Наш холодильник всегда был набит дешевым пивом, карточные и видео игры не останавливались никогда, на плите обычно стояла большая кастрюля риса с фасолью по Ново–Орлеански, а в большой комнате постоянно крутились соседи, друзья соседей, бродяжничие музыканты, бездомные художники, панки и попросту откровенные бомжи. Не смотря на всю разношерстность этого, обычно обдолбанного, народа, я помню только одну драку — две девушки проявили чудеса борцовского героизма, соревнуясь за обладание моим лучшем другом Бруком. В итоге девушка Бэт захлопнула хлебало противницы дверью от холодильника и много лет спустя Брук на ней женился.

Вот где я жил в то время, когда познакомился со своей будущей женой. Грязная, вонючая развалюха, где всегда кто–то не спал и пиком приключений месяца было разживиться грибами или кислотой. Или, куда лучше, мескалином. Мы тогда абсолютно серьезно занимались "избавлением от Эго". Весь сраный мир только на том и держался, что вот–вот мы переборем эго, достигнем некоего просветления и все поймем. А мир помогал — когда мой приятель Копко набрал достаточно финансов (выпросил у мамы) чтобы наконец–то наконец–то въехать в наш "Тортилья флэт", он ввез в свою комнату большой телевизор, стерео–систему и коробки старых комиксов. На радостях мы отправились в любимую бильярдную "Орбита" и хорошенько отметили событие — Копко мы давно ждали. Вернувшись через пять часов домой, мы обнаружили, что окно в комнату нового жильца выбито, а большой телевизор, стерео–система и коробки с комиксами в этом доме больше не присутствуют. Подобные события весьма помогали борьбе с Эго.

Правда, у нас, остальных, ничего не было, кроме кроватей и драных шмоток.

В любом случае, я начал понимать, что это не лучшая обстановка для моей будущей. Особенно меня порадовало событие когда нам пришел счет на 300 баксов за звонки по номерам 1900 (телефонная секс–служба). Трубка была у нас в "зале", где спало несчетное количество людей, и в доме на время вспыхнула обстановка взаимной подозрительности и гнусных обвинений. Я выдрал телефонную линию и провел ее на второй этаж в комнату к Бруку и Бэт — поскольку "Бэт" была "регулярной", т.е. сожительствовала с Бруком, все остальные стеснялись туда заходить, и телефон остался в сравнительной безопасности и бесполезности.

Для меня пришло время взяться за ум и снять для себя и своей более уютное гнездышко.

На двадцать втором году жизни, иммигрант, без образования, без навыков, без родственников или обеспеченных друзей, инвалид, я с энтузиазмом взялся за поиск рабочего места. Сначала я посылал повсюду свои убогие, провинциальные рисунки, не теряя надежды стать иллюстратором. Тогда я еще не знал что это такое. Заказы бывали, но приносили настолько мизерный доход, что мне пришлось торговать травой вдвое больше, чем раньше. За тупую картинку идиотской татуировки я зарабатывал в десять раз больше, чем за журнальную иллюстрацию. В итоге я просто вышел в утренний Даунтаун города Шарлоттсвилль и побрел по кирпичной мостовой, осматривая витрины в надежде на красную надпись "HELP WANTED".

Спустя пару часов я нашел работу будочником в "объединении парковок культурного центра города". Платили 5 долларов и 15 центов в час — минимальная по тем временам зарплата. Но мне было плевать. Главное — чтоб нищенская зарплата была надежной, а остальное я уж как–нибудь наверстаю.

Мне достались большой многоэтажный гараж на восточном тупике улицы, где я проводил большинство смен и, раз в неделю, обычная бетонная парковка в центре, где бывало интересно. Там я мог наблюдать драки и скандалы, аварии, бурлящую деятельность под открытым небом. А в многоэтажном гараже я сидел в своей будочке и писал жалкие стихи, подыхая от скуки. Я пробивал билетики клиентов в кассу, принимал по доллару за час парковки, открывал шлагбаум и курил пять сигарет в час. Клиенты считали меня милым и приветливым иностранцем. Какая–то старушка удивила меня щедрыми чаевыми и шелестящей речью: "Как я рада, что вы русский! А то все рабочие места занимают эти мексиканские обезьяны…"

На чаевые этой старушки я купил себе с будущей отличные буррито на обед.

В "Доме ублюдков" мои друзья очень огорчились тем фактом, что я взял регулярную работу.

— Спорю на сотню, — говорил Брук, еще не помышлявший собственного будущего, — Что через шесть месяцев твоя девочка опустит твои безжизненные яйца в банку формалина и засунет ее в глубину самой высокой полки шкафчика в сортире!

Я возразил, что это может оказаться предохранительной мерой получше простого презерватива, да и главное–то при мне.

— Беру свои слова обратно, — сказал Брук, — Сначала вы залетите, а потом уж — яйца в формалине.

Моим друзьям казалось, что я предаю принципы нашей свободной жизни. И она действительно была свободной, только мне не хотелось вдаваться в скучные подробности, что после того, как покувыркаешься со своей малышкой в простынях, хочется просто умиротворенно уснуть, а не слышать из–за тонкой стенки десяток пьяных обормотов, обсуждающих Хаксли, Кероуака, Берроуза, Лири, Буковски, Братигана, Томсона, Роббинса на худой конец, под рев Тома Уэйтса, Кэйва, Высоцкого, Кэша и сопровождающих все это отрыжкой риса с фасолью по Ново–Орлеански. Хотелось тишины, в которой можно слышать свою музыку.

Не нужно было никакой злоебучей свободы. Нужно было вечное рабство, и мои друзья смотрели на меня, как на пропащего человека.

Будочником я проработал все лето, дела налаживались. Но мир неугомонен и любит иногда поразвлечься за твой счет. Я и сам всегда приветствовал приключения.

Как–то, в ночную смену, к моей скромной будочке подъехал слегка опухший бизнессмэн среднего возраста. От него разило Джэк Дэниелсом когда он высунулся из машины, протянув мне парковочный билетик. Я забил время в кассу и сказал: "С вас доллар."

— Доллар?!! — возмутился клиент. — Я здесь был едва двадцать минут! Я вышел и вернулся!

— Да, сэр, — попробовал я его успокоить и указал на объявление справа от моего окошка. — Не я правила устанавливаю. Если вы здесь более пятнадцати минут, с вас требуется оплата за полный час.

— Это откуда у тебя такой акцент? — спросил опухший бизнессмэн.

Я знал, что у него акцент техасский и знал, к чему этот разговор приведет.

— Я русский. Из Сибири.

— Сволочь, блядь, приехал на все готовенькое?!!

Откровенно говоря, я часто выпускал людей людей из гаража в подобных ситуациях. Мне самому казалось, что пятнадцать минут — не время. Я просто контрольно говорил заученную фразу "Вынужден взять плату за час", а там уж как получится. Но этот клиент сидел в своей шикарной спортивной машинке в костюмчике от какого–нибудь ебанного Армани (светло–серый с голубой рубашечкой) и жилил доллар.

— Сэр, вы можете сломать шлагбаум, засветиться на наших камерах и, в итоге, потратить куда больше, чем жалкий доллар.

Похоже, воспитанная отечеством классовая ненависть превратила меня на секунду в ублюдка.

Он взбесился, вылез из тачки. За ним уже собралась очередь, люди свирепо "бибикали".

Опухший бизнессмэн зашел в мою будочку хрипя что–то похожее на "понаехали тут". Он, наверное, был хорошим мужиком, просто очень пьяным. Он смешно двинул в сторону дурной моей головы плечом, локтем, кулаком. В будочке было очень тесно, я слега уклонился, ухватил его за болтающийся галстук и резко дернул вниз. Я думал — он упадет на пол, я поставлю ему протез на голову и он протрезвеет.Но что–то пошло не так, его лысеющая голова глухо стукнула по металлическому столу, чуть задев кассу, обрызгав мои серые форменные брюки светлой кровью, и он рухнул на бетонный пол, как корова на мясобойне.

В такой ситуации веселого мало. Я вызвал скорую помощь, я вызвал копов, я позвонил начальнику и, в промежутках, брызгал несчастного клиента водой. Он шевелился и мычал.

Представители здравоохранения и власти приехали, забрали пострадавшего, забрали видео–запись происшедшего и велели мне утром явиться в отделение полиции. Вернее, они хотели меня арестовать, но приехавший мой начальник заявил, что не за что меня арестовывать, пока не разберемся. Он хотел, чтобы я окончил смену, ублюдок, и это сработало. Я должен был явится в отделение в девять утра, по окончанию работы.

Когда утром появился мой сменщик, я попросил его позволить мне поспать в его раздолбанной Вольво, поскольку через пару часов мне нужно появиться в полицейской управе. Я лежал на заднем сидении этой машины–коробки и все думал — страшно мне, или нет? Страшно не было, но было жутко интересно и, в итоге, я так и не уснул.

В этом городе было здание федерального суда на западном хвосте центральной улицы. Но все преступления на уровне штата рассматривались в большой зале прямо в отделении полиции. Я еще не совсем понимал разницу между законом федеральным и законом каждого штата (а много позже пришлось) и мне было чуть ссыкотно когда я, не выспавшись, явился в управление. Женщина, похожая на администраторшу в советской поликлинике, только черная, приняла мою сбивчивую речь, что я здесь по делу инцидента в парковочном гараже улицы Маркет и велела мне сесть на лавочку в углу. Я смирно сел на лавочку.

Вскоре пришел обыкновенный коп с редкими усиками.

— Пройдемте. — вежливо.

Я прошел.

Он привычно обшлепал меня.

— Это что?

— Протезы.

— Закатайте штанины.

Закатал.

— Наркотики, оружие есть?

— Нет.

— Пройдемте.

Мы зашли в комнату, где сидел мой начальник при своем толстеньким и лысым адвокатом, а также пострадавший клиент с таким–же толстеньким и лысым адвокатом.

Я очень устал и хотел чтоб скорее все это кончилось. Мне хотелось спать.

Шли какие–то разговоры, я отвечал на какие–то вопросы.Я говорил, что пьяный человек меня атаковал и я его оттолкнул. Все зафиксировано видео–записью. В итоге один из толстеньких и лысых сказал мне, что делу не дадут ход, если я не скажу, что пострадавший был пьян. Я обрадовался и подписал бумажку.

Мы с начальником вышли на улицу, покурили и пошли в его офис. Там он выписал мне чек и сказал:

— Ты уволен.

— За что?

— Ты должен запирать дверь в свою злоебучую будку, чтобы подобное не происходило! Я тебе это во время нашего интервью объяснял.

Он выглядел расстроенным.

Я смутно вспомнил, что да, это входило в условия работы будочником, но я курил и часто за этим из злоебучей своей будки выходил. Запирать ее каждый раз не имело смысла.

— Понятно, — сказал я королю империи парковок, взял свой чек и вышел на улицу.

Был полдень. Я со своей будущей только присмотрел квартирку, в которой мы собирались жить нашим воображаемым счастьем, а теперь я оказался без работы.

Идиот.

Я дошел до ближайшего банка и обналичил свою последнюю зарплату.

Напротив, через мостовую, подмигивала красная надпись "Miller's". Я решил что, несмотря на ранний час (шел десятый), настроение стоит подправить.

Толкнув массивную дверь я вошел в узкий, длинный, полумрачный паб. Редкие лампы в зеленых тюльпанах абажурах, проросшие из дубовой панели на изогнутых медных стебельках, выхватывали пыльные столы и массивный бар с медным–же поручнем. Не было никого, кроме моложавого человека с пышной шевелюрой за стойкой, рассовывающего пиво из фирменных коробок по кулерам. Я удостоверился, что паб открыт для посетителей и залез на высокий стул.

— Тебя как зовут? — спросил я моложавого бармэна.

Он назвался Стивом. Тогда я еще не знал, что Стив — владелец славного бара "Miller's", иначе бы мое следующее обращение к нему прозвучало иначе. Но я не знал, кто он, и угрюмо сказал:

— Стив, будь добр, подкинь три пальца "домашнего" бурбона, бутылочку Бада с самого дна холодильника вдогонку и заявочку на работу.

Он как–то весело и с неким удовольствием посмотрел на меня и принес заказанное, не считая формы заявки. Я залпом выпил свой "Wild Turkey" и хорошенько приложился к холодному пиву. Стив за этими действиями оценивающе наблюдал, пока неожиданно не поинтересовался:

— А ты в ресторанах раньше работал?

— Нет, не приходилось.

— Ясно. Есть у меня работенка, платит минимально и начнешь прямо сейчас. Допивай свое пиво и на будущее учти — на рабочем месте мы алкоголь не употребляем.

Я допил свое пиво и Стив провел меня в просторную кухню, вернее, в небольшой закуток перед просторной кухней. Я оказался между длинным двух–ярусным столом с обогревательной лампой и таким–же длинным рядом "лежачих" холодильников, по внешнему краю покрытых досками для нарезки, нарубки, нюшки кокаина и прочих загадочных для меня процедур. На стене висел ассортимент ножей и непонятных инструментов, а в углу — удивившая меня своим присутствием в "настоящей" кухне — микроволновка.

— Ты будешь "салатником", — объявил Стив.

— Это что такое? — поинтересовался я не без подозрения.

— У вас в Сибири салаты едят?

— Случается.

— Ну вот, — обрадовался Стив, –Будешь делать салаты. А в довесок — холодные сэндвичи и начос. Вот твоя библия, — он вытащил большой заляпанный фолдер, — Пришел тебе заказ на Греческий салат — смотри сюда, ищи картинку с греческим салатом, и точно такой–же на тарелке ваяй. Точное количество помидорчиков Черри, огурчиков, Банановых перцев, ровно горсть Фетаки, одна поварешка винегрета, тут дураку понятно. Ну и аранжементу, как на картинке, следуй. В первую очередь люди едят глазами, потом нюхом, а потом уж ртом. Микроволновка нужна только чтоб сыр на начос плавить — секундное дело.

Он продолжил объяснять мне мою нехитрую науку: как открывать мой кухонный отсек, как закрывать, чтоб все было готово для следующей смены, что работать нужно быстро, но не торопясь, показал мне огромную холодильную комнату, показал мне, где брать фартуки и тряпки, как готовить дезинфицирующий раствор и все тому подобное.

Вокруг уже вовсю шла деятельность. В большой кухне на плите бурлили привычные мне рис и фасоль в гигантских кастрюлях, булькал Минестроне, повар ловко подкидывал в воздух французские блинчики "Crêpes" и вонюче бланшировалось брокколи для начинок. Хорошенькие официантки мрачно оценивали мою ковыляющую походку и слегка хмурились — сможет–ли калека салатник поспевать за темпами заказов?

— Зарплата раз в две недели, — все информировал Стив. — С двух до четырех дня у нас перерыв в сервисе. В это время мы готовимся для вечернего меню. В ужин к твоим обязанностям добавляется только разогревка супа в той–же микроволновке; потом подкидываешь пару крутонов с супную чашку, ставишь все это дело на салфетку на блюдечко — и под горячую лампу. Ты сегодня работаешь всего лишь обед, но не уходи пока мы не заполним документы для налоговой. Ты легальный? — спохватился вдруг он.

— У меня студенческая/рабочая виза, — кивнул я.

— Прекрасно. После каждой смены тебе полагаются две пинты пива бесплатно — ничего крепкого. Все, что выпьешь свыше положенного, записывается в твой счет и позже изымается из зарплаты. Ну — с богом!

Татуированные официантки бросали мне на стол билет за билетиком: Греческий салат, салат Шэфский, "Домашний" салат, салат Цезарь, Начос с экстра маринованными Халапеньо, Начос без Халапеньо, сэндвич с индюшкой и Проволоном, сэндвич с ростбифом и мультяшно дырявым швейцарским сыром. Если я в чем–то путался, или чего–то не понимал, официантки вполне дружелюбно мне объясняли, что к чему.

Чем больше было заказов, тем быстрее летело время. Я посматривал на часы, еще не научившись отказаться от этой дурной привычки, — до конца смены оставалось всего пятнадцать минут и тут у меня кончилась сальса для весьма популярных Начос, а заказы все еще шли. Я потопал через кухню в холодильную комнату, холодильный зал, где нижняя правая сторона была занята неимоверно мне симпатичными пивными кегами, ухватил пластмассовый пятилитровый жбан сальсы и заторопился обратно в свой закуток. Навстречу мне бежала сосредоточенная официанточка, за ней вприпрыжку бармэн Том, справа тоскливо напевал посудомойщик, а слева обсуждали похождения прошлой ночи повар и его помощник. Пол на этой кухне был очень удобен для мытья, выложен плиткой, гладок, ровен и к окончанию обеда забрызганный в общей спешке черт знает чем. Я, с пешке, подскользнулся, совершил полусальто в лучшей школе Бастера Китона; запотевшая пятилитровка сальсы, глухо чмокнув, выскользнула из моих ладоней, насмешливо плавно взлетела и, грохнувшись об пол, взорвалась, как гнилая тыква, вулканом, обдав не только меня и потолок, но и всех присутствующих ядреной смесью перетертых помидоров, чеснока, лука, острых перцев и силантро.

В растерянности, все, что я смог сказать, было: "Упс".

Я сидел в луже на полу. На кухне стояла полная тишина, люди обтирали лица и вытирали руки о фартуки. Вдруг официантка сказала:

— Русский, а я как раз к тебе, у меня еще два заказа на Начос с экстра сальсой.

Тут уж все заржали, посудомойщик поднял меня с пола и принес мне свежую баклажку соуса, а когда я заикнулся, что сейчас–же все уберу, бармэн Том продемонстрировал мне оба ряда своих ослепительных африканских зубьев и заявил: "Не беспокойся, малыш, у меня за баром ни одного клиента, я все устрою." — от чего я даже слегка умилился. Том, действительно, притащил стремянку, выдраил потолок, пока вокруг него лавировали все остальные, вымыл пол, принес всем по чистому фартуку, одновременно смачно матерясь и заигрывая с ухмыляющимися татуированными соратницами. Я решил, что моя первая смена на новом месте вполне удалась.

Выполнив свои послеобеденные обязанности я прикрепился к бару и взялся за первую пинту бесплатного Гиннесса. Заполнив налоговые документы, я взялся за вторую пинту, а потом, восхищенный фактом, что уже полтора суток не спал, но чувствую себя все более энергично, заказал следующее пиво.

Облака на горизонте рассеивались. Я отколупывал засохшую сальсу с джинс и радостно выдыхал после каждого глотка бодрящего пива. Тут ко мне подсел Стив, смущенно откашлялся и, шевеля бровями и сними всей своей кучерявой шевелюрой, выдал:

— Слушай, Русский, тут в вечернюю смену один паренек работает, так он позвонил… Вот он позвонил только что, говорит — простудился. Я конечно, понимаю, чем он простудился, но все равно мне нужен салатник для ужина. Справишься?

Бармэн Том подошел и сказал, что он сегодня тоже двойную смену тянет, поскольку лишнего заработка не бывает. Мне эта его идея так понравилась, что я позвонил своей будущей и объяснил порядок вещей. Она одобрила мой энтузиазм, и я, все еще на перерыве, сгонял в бар по соседству, чтоб не пить на глазах у нового начальства.

Вечерняя смена оказалась совсем другим типом. За шесть часов я ни разу не остановился и постоянно хотел курить. Тогда–то я понял впервые, что на часы лучше не смотреть. Тарелки со всеми моими впопыхах наваленными съедобностями не вмещались на сервисный стол и под обогреватель — я расставил их по всем ровным и не очень ровным поверхностям, что сумел найти и рассовывал тарелки по официанткам в соответствии с их крикливыми требованиями. Все меню бара "Miller's" было удивительной дешевкой; в те блаженные времена в Вирджинии еще не увлеклись кулинарным искусством. Позже я узнал, что в этом штате барам по закону нельзя торговать алкоголем, если они одновременно не продают еду на определенный процент дохода. Правда, этот закон всячески старались обойти.

Повар вечерней смены был сноб и деспот. Вальяжно ввалившись в свой участок кухни он первым делом нарисовал мелом на полу границу, за которую официанткам ступать было не позволено, и предупредил девочек, что их ожидает страшная казнь в случае нарушения территориальных ограничений. Лишь одна осмелилась переступить черту. Горячая ирландка Брианна, ей понадобился кусок хлеба или еще чего, а кухня недостаточно резво на ее нужды среагировала и она, решив сама о себе позаботиться, зашла в недозволенные ей пределы. Грозный повар повернулся и метко запустил ей в голову заранее приготовленный для этой цели колобок из риса. У Брианны была шикарная копна кудрявых рыжих волос — теперь она был забита противным, липким рисом Басмати.

Все эти ребята были так заняты, что времени на личные разборки просто не существовало. Брианна спокойно продолжила работу, но по окончанию ужина сказала повару пару теплых и с тех пор мстила ему при каждом случае, пока он не уволился.

Много позже я и сам встал у той–же плиты, а потом за баром, а после стал менеджером и после — администратором. Никаких границ мелом я так и не нарисовал.

Ужин завершился, я приготовил салатницу для утренней смены, для самого себя, когда снова войду сюда в девять утра, и около полуночи я опять сел за барную стойку, с своим бесплатным пинтам и всему, что за ними последует.

Бармэн Том носился как угорелый. Его черная кожа блестела не хуже его белых зубов, но он выбивал свои чаевые и выглядел абсолютно довольным.

— Уже от двух телочек диджиты получил, — подмигнул он мне, сияя, как футболист после забитого гола. — Ты посиди пока, Русский, меня скоро Стив сменит, я до четырех ночи не продержусь, мне еще завтра с утра работать. Освобожусь — сгоняем ко мне, "Северного сияния" пыхнем.

Я уже устал, но против "Северного сияния" аргументов найти не смог.

Где–то на три стула от меня присел типичный "Рэднек" в грязной тракерской бейсболке и путанной козлиной бороденке. Он недружелюбно осматривался. Рядом с ним сидела какая–то милашка, Рэднек не упустил шанса порадовать ее видом дырок среди полусгнивших зубов и сообщить нечто, от чего милашка с отвращением отвернулась. Этот парень пил Бад за Бадом и от него все отсаживались разные милашки, а он все подсаживался ко всяким другим милашкам. В итоге он оказался по соседству со мной и попросил у Тома еще одну бутылку.

— Сэр, — с притворным сожалением сказал бармэн Том, — На ваше поведение поступают жалобы и я вынужден отказать вам в сервисе.

Козлиная бородка лениво прикурил, прищурился на Тома и сказал:

— Парень, а какая у тебя фамилия?

— Вокер, — ответил простодушно Том.

— Удивительно! У меня тоже фамилия Вокер! Да уж… Знаешь, как это получилось?

Том, молча, чуть тяжелее посмотрел на собеседника.

— А вот как это получилось. Мой прапрадедушка купил как–то на свою плантацию твою прапрабабушку, какую–нибудь там Шаникву, у которой и фамилии–то не было, а потом периодически с ней развлекался. Ты вон привлекательный парень и я уверен, что мой прапрадедушка драл твоей прапрабабушке все, что у ней было. Так вот ты и стал моим однофамильцем. Так что заметь — может даже, мы кровь, а ты вероятному родственнику в бутылке пива отказываешь.

Том слегка побледнел и сказал:

— Сэр, вам пора пойти домой и хорошенько выспаться.

— Слушай, — привстав, наклонился через бар Рэднек, — С каких это пор в старой Вирджинии белый человек слушает советы всяких ниггеров?

Тут подоспел Стив, а вслед за ним и Томвыскочил из–за стойки, они под ручки вывели скандалиста на улицу пока тот пытался лягаться и хрипел о дискриминации.

— Том, выпей с Русским и вали уже домой. — сказал начальник. — Я тебя сменю, но завтра меня здесь не будет.

Мы выпили и поехали к нему на "Северное сияние".

Жилищная обстановка моего нового товарища меня удивила. Это была самая обычная коммуналка — узкая кишка с дверями в спаленки по обе стороны, до тупика с кухней и тесным туалетом без душа. В Штатах я жил уже немало, но, как обычно, мало что еще видел, судя по всему.

Украшением комнаты Тома была стерео система и впечатляющая коллекция винила.

Он сменил воду в высокой бонг в три пузыря, явно дутой стекольщиком–знатоком, продул проволочный фильтр и щедро забил. Мы по очереди дунули, прокашлялись, и он сказал:

— Погоди, брат, теперь важное.

Нежно обтерев вельветовой тряпицей бережно извлеченную пластинку, он поставил "Moaning" Мингуса.

Мы еще много булькали "Северным сиянием" сквозь менее и менее свежую воду, Том сменил еще несколько пластинок, пока я наконец не начал пересказывать ему события моих последних двух суток. Мы ржали и ржали, пока, сквозь смех и бульканье, Том не проорал: "А как тебе понравился мой новенький родственничек сегодня? Рэднек Вокер!" Мы хохотали. Я упал с хлипкого стула на желтый линолеум, мы хохотали и не могли остановиться. Мы так долго не могли перестать смеяться, что стало страшно — а вдруг это не прекратится. Мы зажимали руками рты, мы бились в конвульсиях, но едва взглянув друг на друга мы начинали ржать сквозь слезы. С дрожащими от усталости плечами мы разошлись по разным углам, уткнулись в стены и, наонец, успокоились.

— Ну что, — прозвучал из своего угла Том, — Завтра придешь на работу?

— Куда я денусь! — обессилено пропищал я.

Он ритмично всхлипнул еще несколько раз, обтер лицо футболкой и сказал:

— Ладно, я, вроде, могу сесть за руль. Пойдем, подброшу тебя до дому.

ТНЕ END

[WhAle_15]

Новый концепт Ё-мобиля

Через пару недель намечено представление во Франкфурте

[uPDATE]: Фото с места событий

Изменено 15 сентября, 2011 пользователем WhAle_15

[WhAle_15]

"как лучше" и "как всегда" в одном флаконе

[andrej]

"Идеальный мужчина - это тот, который выходит из машины и говорит: «Дорогая, ты идеально припарковалась, а этот лексус уже был помятый, и кот был дохлый, да и ёлка тут на хрен не нужна была…"

[WhAle_15]

Жизненно

[sergges]

Изменено 7 сентября, 2011 пользователем PsevDANIm
Вот так. ;)

[WhAle_15]

Новый полицейский

[PsevDANIm]

Я видел эту Волгу около Биржевого моста в СПб, на Мытнинской наб. Только первые "ПО" были заклеены. Осталось ЛИЦИЯ. :)

[PsevDANIm]

Вот так должны делать все!

Респект!

[WhAle_15]

Даня, в чём посыл?

Всем жать "Просмотр новых публикаций" или я чего-то не догнал?

[PsevDANIm]

Даня, в чём посыл?

Всем жать "Просмотр новых публикаций" или я чего-то не догнал?

Имеется ввиду, что человек зарегистрировавшись сразу юзает поиск.

Это скрин странички, "кто в онлайн" и там написано, чем занимается каждый, кто онлайн.

[PsevDANIm]

А с помощью чего скрин так красиво обрезан?

Snag'it

Нажми кнопку "Просмотр новых публикаций" и посмотри свой статус

Ну да. Потому что это тоже поиск. Только нубам смысла не имеет пользоваться этой кнопкой - у них все сообщения не прочитанные. :)